Констанин Пеганов: «Врач, как — образ жизни». Врач– это не просто профессия, это образ жизни, призвание. Врач несет ответственность за жизни и за смерти совершенно чужих для него людей, чужих по крови, но сам врач, должен относиться к своим пациентам с большой любовью, он должен любить жизнь людей, чтобы сохранить ее для них. Он должен смириться со смертью. Так тяжело знать, что жизнь человека в твоих руках, и ты не смог ее удержать.
Мы решили узнать какого это — нести такую ответственность из первых уст и поговорили с известнымдоктором-пульмонологом, терапевтом, главным врачом старейшей поликлиники «МЕДРОСКОНТРАКТ» Констанином Пегановым
Константин Павлович на днях Вы отметили свой юбилей с чем мы вас и поздравляем, и все же как вы пришли к выбору именно этой профессии? Вы с детства знали, что станете врачом?
Спасибо за поздравления! Профессию я выбрал в подростковом возрасте, получив в драке травму, оказавшись сам пациентом в руках врача, понимая значимость профессии, понимая, что потраченные силы, волшебным образом ,превращаются в здоровье. Это был наверное, шестой класс. И вот, с шестого класса было принято решение, я начал вынашивать эту идею.
А Вы хулиганили, подраться любили?
Нет-нет, я абсолютно не драчун, не участвовал в сражениях. Это попытка отстоять интересы моей девушки, моей первой любви.
Прекрасной дамы?
Да! Бился за даму сердца! Правда, не совсем успешно, пришлось обращаться за помощью к врачам. Но гордо! Это были раны и рубцы, был повержен , но чести не уронил!
Возвращаясь к вашей профессии представляли кем хотите быть: хирургом или травматологом? Или для вас, врач было что-то абстрактное, общее?
Понять это сразу тяжело и не сильно вериться в то, что люди в подростковом возрасте принимают окончательное решение, что будут врачом той или иной специальности. Я более конкретное решение принял обучаясь в медицинском училище, именно тогда я познакомился с медициной абсолютно со всех сторон. Ведьм медицина это не всегда белые халаты, нарядная чистая операционная. Медицина- это кровь, это боль. Это неухоженные палаты тяжелых пациентов, это необходимость мыть этих пациентов. Я считаю, когда на ранних этапах, ты знакомишься сразу с оборотной стороной медали, ты сразу знаешь блеск и нищету, все прелести, всю чистоту и всю сложность, грязь и боль медицины, в таком случае тебе гораздо проще профессионально сориентироваться. В процессе обученияучения было принято решение, что я буду заниматься терапией. У хирургов есть такая шутка, что терапевты много чего знают, но мало чего умеют. На самом деле это не так. Терапия — обобщающая часть медицины, где действительно, надо обладать очень большим объемом знаний, и уже, обучаясь в стенах Академии было принято решение заниматься именно терапией.
Медицина, когда вы начинали, это было гораздо сложнее. я прекрасно помню, что оставаться врачом в 90-е годы было трудно, как вы себя мотивировали остаться, быть частью именно этой профессии?
Здесь было очень сложно, сложно финансово — что касается, мужчины, отца семейства. Был период совмещения, период большого количества подработок. Тогда в медицине, вообще, больших зарплат не было. Приходилось брать больше дежурств и ночами как такси, на машине подрабатывать.
У меня отношение к отечественной медицине, сейчас российской, ранее советской, несколько двояко. С одной стороны: супер высококлассные специалисты, имея, на определенный момент, разное оборудование, кашу из топора сварят. Я считаю, что это высокий уровень. Вот вы сейчас, имея такой опыт , как оцениваете нашу современную медицину?
Я хочу сказать то, что, вы назвали советской моделью здравоохранения – это была одна из лучших систем здравоохранения. Приведу такой пример из моей практики. Это 90-е годы, когда система не была разрушена окончательна, за счет того, что это была именно мощная инфраструктура, выстраданная годами и десятилетиями. В медицине советской была очень развита преемственность. Причем развита настолько, что человек, получивший тяжелую травму в одном маленьком провинциальном городе, мог попасть в крупный город для получения квалифицированной медицинской помощи. К сожалению, эта система полностью разрушена, каждое медучреждение является самостоятельным юридическим лицом. Преемственности, практически, нет никакой и весь процесс замыкаемой медицинской помощи ограничивается возможностями медучреждения. А дальше пациент должен сам решать к кому обратиться, что-то искать, находить возможности, связи. Я считаю, что это абсолютно неправильно. Потому что человек, попавший в трудную жизненную ситуацию, требующий оперативного пособия, не в состоянии принять этого решения. Раньше это выполнялось автоматически. Это первое.
Второе. Да, были перекосы. В частности, экономические. Пациенты могли на стационаре лежать длительное время за государственный счет. А сегодня, когда пациент с инфарктом должен находиться в стационаре три-семь дней, это немыслимо. Потому что не один патологический процесс, тем более такой серьезный как инфаркт, за семь дней не может восстановиться. А что касается затратных составляющих, в советское время было четко показано, что показана человеку операция, скажем на открытом сердце, проводилась эта операция. Показана постановка аппарата Илизарова, ставился аппарат и человек лечился до полного выздоровления. Сегодня, очень часто, пациент является участником процесса со-финансирования медецины. Не всегда пациент может заплатить за нежизненные препараты. Они часто дорогостоящие. В этоом большое отличие.
Что изменилось в лучшую сторону? Вы управляете монументальным медицинским центром, таким как поликлиника «МЕДРОСКОНТРАКТ», которая стремитесь, как это часто сегодня бывает, пресловутому — ВИП-клиенту. У вас другое отношение к пациенту. Как вы это делаете, работая в сфере частной медицины в эпоху капитализма, когда все гонятся за деньгами?
На самом деле просто, если придерживаться двух простых правил. Первое правило и понимание: относись к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе. Потому, что на сегодняшний момент из медицины уходит понятие, сострадание. У пациентов растет уровень претенциозности, агрессии по отношению к врачам. Это результат жизни в мегаполисе, активности, стресса. Второе — у нас сейчас обращают внимание на качественное оказание медицинских УСЛУГ. В стране перестали говорить о таком понятии, как медицинская ПОМОЩЬ. Казалось бы, какая разница? Но медицинская помощь подразумевает комплекс мероприятий, направленный на улучшение состояния здоровья или на выздоровление.
Все действия врача должны привести к улучшению качества жизни и выздоровления пациента. А медицинская услуга – это набор манипуляций, отдельных действий, которые строго регламентированы. Врач, выполнив этот набор, говорит, что вот вам по данному заболеванию положен был такой набор медицинских услуг. Я их вам оказал, если вам не помогло, то ко мне никаких претензий. Я считаю, что формализация этой стороны отношений, апеллируя к принципу: относись к пациенту так, как хочешь, чтобы относились к тебе, приводит к тому, что если мы не добились хорошего клинического результата, мы можем использовать возможности, созвать врачебный консилиум, пригласить врачей другой специальности, выполнить дополнительные инструментальные методики, назначить лабораторные высокотехнологичные исследования.
По совокупности этих данных, все это обобщить и, с точки зрения медицинской услуги, мы все выполнили на первом этапе. Но у пациента качество жизни не улучшилось, выздоровление не произошло. Если мы говорим об услуге, мы должны остановиться, если говорим о помощи, то должны двигаться дальше.
То есть довести до результата?
Конечно! Важно довести до хорошего результата. Чтобы в карте можно было написать : диагноз — ранняя реконвалесценция, то есть выздоровление, именно такой принцип работает в поликлинике «МЕДРОСКОНТРАКТ», мы работаем практически со всеми слоями населения и наши действия сейчас направлены на улучшения качества жизни каждого пациента. В сложных случаях мы собираем консилиум. Так же мы активно работаем по направлению обслуживания семей, то есть занимаемся комплектным оздоровлением и родителей и детей, мам, пап, бабушек, дедушек.
Сейчас есть интернет и, не удивлюсь, если приходят люди с диагнозом, только стадию не могут определить.
Да появился такой фактор, как открытость и доступность многих знаний. У меня был случай в практике, когда пациентка, во вновь отстроенном жилом микрорайоне, формируется свое информационное сообщество. И в этом сообществе появляется свой юрист, несколько врачей, живущих в этом районе, активисты, которые поддерживают эти социальные сети. И мой пациент задает какой-то вопрос, и этот вопрос начинает обсуждаться всем районом. Ко мне приходит с готовым мнением как его лечить. Если вы получили ответы на все вопросы, то зачем вы пришли к врачу? Я считаю, что информатизация и монетизация отношений между врачом и пациентом — полный путь в никуда, потому, что это губительно для современной медицины.
Были ли в вашей практике, случаи которые изменили ваше мировоззрение, направление или отношение к жизни?
Один из интересных случаев, когда у девушки 32-ти лет, при осмотре было обнаружено образование в молочной железе. Были назначены консультации врачей онколога и маммолога, была выполнена пункционная биопсия и получены морфологические заключения по данному исследованию. После чего девушка, почитав в интернете литературу, пришла с уверенностью, что мы ошибочно установили ей диагноз, чтобы она дополнительно выполнила исследования, а мы заработали денежные средства. Диалог получился очень сложным, я рекомендовал ей обратиться за дополнительными консультациями к другим специалистам. И было очень приятно, когда она позвонила и сказала, что вы были абсолютно правы, ваш диагноз подтвердился, меня прооперировали, большое спасибо вам за ваше внимание. К сожалению, таких случаев немного. Начитавшись разной информации, люди приходят за медицинской помощью, настроившись на определенный набор услуг. Они знают какие им надо сделать исследования, какие назначить анализы. В таком случае, диалог сводится к перепалке, попытке убедить пациента в необходимости набора услуг.
А можете вспомнить своего первого пациента?
Первый пациент- это отдельная тема, отдельная боль и радость. Я работал тогда в городе Балашиха. Прибегают две пациентки, плачут и кричат, начинается суета. Следом двое мужчин несут женщину без сознания. Оказывается, она ела бутерброд со шпротами и подавилась. Рыба попала в дыхательные пути, появилась одутловатость, сосуды на шее вздутые, резкие вдохи и выдохи. Понимаешь, что человек без сознания. Врач такой же человек и первая реакция- это растерянность, что делать? В голове начинает пролетать вопрос-ответ. В этом случае пытаешься восстановить проходимость дыхательных путей, предварительно их освободив путем обхвата пациента за грудь, резкими сокращающими ударами. Потом вводились успокаивающие препараты, потом были слезы. Я несколько дней ходил окрыленный, был горд собой, что мне дано право возвращать людей к жизни почти в бытовых условиях, не имея под рукой необходимых врачебных инструментов. Самое неприятно, когда пациентка в благодарность принесла бутылку водки, возвратя меня так сказать на землю. Я считал, что спас человека, вернув его к жизни, я его не потерял …и тут бутылка водки, как равный эквивалент жизни (смеется)
Образ врача, образ настоящего доктора в вашем понимании, какой он?
Я выпускник военно-медицинской академии в городе Санкт-Петербурге, тогда это был город Ленинград. Все наши врачи и учителя- это крайне интеллигентные, очень спокойные, очень терпеливые, готовые к самообразованию люди, но не лишенные чувства юмора. Если в медицине потерять чувство веры и чувство юмора, то в этой специальности делать нечего. Эта специальность, как никакая другая, требует непрерывного самообразования, самосовершенствования. Возвращаясь к вашему вопросу, чем стало лучше в наше время — стало гораздо больше высокотехнологичных методик, появились хорошие препараты. Вспоминая слова моего коллеги: так, как мы помогаем нашим пациентам сегодня, у нас не было возможности помочь никогда. На сегодняшней день для тяжелейших кардиологических больных есть возможность назначать монопрепараты, назначать высокоэффективные препараты, которые дают выраженный хороший клинический результат. Это очень радует.
Профессия у вас тяжелая, не смотря на то, что должность у вас сейчас больше административная, это все равно — огромный стресс. Как вы его снимаете, как отдыхаете?
Вы не поверите!
Вышиваете, вяжете?
Вязать умею, правда на машинке, есть такая машинка марки «Северянка». А так – это мотоцикл и самолет. Мой друг–пилот – инструктор, научил меня пилотировать самолет Cessna. Это один из лучших способов. Второй способ – управление мотоциклом, езда по пустым загородным дорогам. Тут ты абстрагирован ото всех обстоятельств. Вокруг тебя нет пробок, нет телефонных звонков. Помогает хорошо восстановиться после стрессовых обстоятельств.
